Дерзкая пленница - Страница 73

— Хорошо, хорошо! — отозвался Ги с досадой, протягивая руку за свитком. — Вы можете пойти подкрепиться, а потом мы поговорим.

Ги мельком взглянул на Лили — она сидела на лошади окаменевшая и бледная как смерть. Лили не сводила глаз с мадам Сен-Дени, которая со скрытым удовлетворением улыбалась ей. В голове у молодой женщины стучало: «Этого не может быть, этого не может быть…» Она нащупала поводья, чтобы спешиться, и Ги быстро подъехал к ней, желая помочь. Лили отшатнулась от него, и боль, смешанная с укором; которую он прочитал в ее глазах, была невыносима.

Проведя гостей в зал, Ги нашел взглядом Элисон.

— Она все узнала! — прошептал он. — Прошу вас, помогите мне.

«Не стану носить его выродка», — думала Лили, пока бежала до кладовой. Плохо соображая, что делает, Лили сунула руку в кувшин, отсчитала семь ягод восковницы — такое количество требовалось, чтобы выкинуть плод, — и проглотила три штуки, но сразу же ее охватил ужас. Швырнув оставшиеся четыре ягоды на пол, она, рыдая, выбежала из кладовой.

Элисон нашла дочь в комнате. Лили исступленно плакала и осыпала проклятиями Ги; утешить ее не было никакой возможности. Она рыдала, раскачиваясь из стороны в сторону, и рвала на себе волосы.

— Я не вынесу этого, я не вынесу, лучше мне умереть! У него есть другие, законные дети. Я не хочу этого ребенка! Он предал меня. У меня ничего в жизни не осталось. Мир пуст, мне не для чего жить. Кому же теперь верить?

— Я принесу тебе питье, чтобы ты успокоилась. — Элисон обняла Лили. — Сейчас я вернусь.

Она поспешила в кладовую, достала из кувшина семь ягод восковницы, накрошила их в мед, смешав с малиновым сиропом, и быстро вернулась к Лили.

— Выпей это! — велела она.

Лили проглотила снадобье, задыхаясь от рыданий и шмыгая носом.

Попросив Рольфа заняться гостями, Гн медленно распечатал послание. Оно датировалось 31 декабря 1066 года.

«Моему мужу!

Прошло уже три месяца с тех пор, как вы отплыли в Англию, и я не имею от вас вестей. Однако до нас доходят слухи о великой победе Вильгельма и о несметных богатствах саксов, а также о том, что вы и ваши драгоценные братцы уже получили немало земель и приличную долю добытых сокровищ. Я же и ваши дети вынуждены влачить жалкое существование, ибо вы бросили нас на произвол судьбы. Посему я намерена покинуть Нормандию и пересечь Ла-Манш, дабы разделить с вами дары Вильгельма. Как только получу от вас известие, я немедленно отправлюсь в путь.

Маргарита де Монтгомери».

Ги смял послание и швырнул его на стол, потом неохотно встал. Он должен встретиться с Лили. Поднявшись наверх, он нашел ее в комнате леди Элисон. Переступив порог, Ги увидел, что жена его корчится, держась за живот, затем она упала.

— У нее выкидыш, — объяснила леди Элисон.

— Не может быть, я проглотила всего три ягоды! — отозвалась Лили.

Ги был поражен, а леди Элисон побледнела и пробормотала:

— О Боже мой! Скажи мне точно, девочка, сколько же ягод ты съела?

— Три, только три! — простонала молодая женщина.

— Ты уверена, ты не ошибаешься?

— Нет, я проглотила ровно три ягоды.

— У нее сильное кровотечение. Попробуем его остановить. Побудьте с ней, я сбегаю в кладовую.

Ги кивнул. Подойдя к Лили, он спросил:

— Почему ты это сделала?

Та с упреком взглянула на него и молча отвернулась.

— О Боже, не дай ей умереть! Уж если кто-то должен умереть, возьми меня! — страстно взмолился он.

Мгновения, пока отсутствовала Элисон, показались ему вечностью: он-то ничем, ничем не мог помочь своей любимой!

Кровотечение продолжалось три дня, и все это время Лили была почти без сознания. Наконец Элисон удалось справиться с кровотечением, и молодая женщина пришла в сознание, но почти сразу же погрузилась в глубокий сон, каким спят вконец измученные люди. На четвертый день Лили сидела в постели, когда вошел Ги. Она отвернулась, но Ги успел заметить, что нежная округлость ее лица исчезла. Скулы были так обтянуты тонкой кожей, что казалось — они вот-вот разорвут ее. Он двинулся было к Лили, но она пронзила его взглядом и проговорила страстно, но спокойно:

— Вы убили всю любовь, которую я к вам питала.

Ги долго смотрел на нее, потом с такой же страстной силой сказал:

— А вы убили моего сына, точно так же, как убили некогда своего мужа! — и вышел из комнаты.

Весь день Лили пролежала, отвернувшись к стене, а когда настала ночь, не смогла уснуть. Она чувствовала себя совершенно опустошенной и горевала об утраченном ребенке. Это будущее дитя еще недавно дарило ей столько счастья! Как мог Ги так поступить? И как она ни старалась не думать о нем, но мысли ее все чаще обращались к Ги. Лили чувствовала, что не может жить рядом с ним и видеть его изо дня в день. Это мучительно!

В тот день, когда она попыталась спуститься вниз, Ги уехал. Никто не знал, куда он отправился, видели только, что он собрал свою седельную сумку и ускакал.

Физически Лили поправлялась быстро, и спустя два дня она чувствовала себя как всегда, но в душе у нее все умерло. День за днем возводила она прочную стену между собой и окружающим миром и клялась, что отныне никому не разрешит причинить себе боль. Отныне она будет использовать мужчин, как они использовали ее. Узнав, что мать дала ей ягоды восковницы, Лили в глубине души возмутилась, решив, что леди Элисон без ее ведома хотела убить ребенка. Отношения между ними становились все холоднее, особенно с тех пор, как Лили поняла — мать знала о том, что Ги женат и что вся эта церемония в церкви была шутовской.

Ги вернулся спустя три недели, неприступный и злой. Его братья и Рольф решили, что он опять стал таким, каким был до встречи с Лили. Ги и Лили старательно избегали друг друга, а если все-таки встречались, то проходили мимо, как чужие. И хотя Лили была с виду спокойна, в душе ее кипела обида. Видеть Ги становилось все невыносимее; после каждой встречи с ним Лили всю трясло, и она долго не могла успокоиться. Напряжение между супругами было так велико, что казалось осязаемым, и действовало на всех, кто соприкасался с ними.